Страхи капитана Обри оказались необоснованными. В промежуток между приездом мужа накануне вечером и назначенным часом обеда Лора Филдинг сумела убедить супруга в своей неизменной верности и привязанности. С открытой улыбкой он шагнул к капитану навстречу и, пожав ему руку, еще раз поблагодарил его за любезность, проявленную по отношению к Лоре. Тем не менее присутствие капитана Саттона оказалось очень кстати. Дело в том, что Джеку и Стивену, которым очень нравилась миссис Филдинг, было все же не по себе. Они не могли понять, что она нашла в своем супруге — этом грузном темноволосом мужлане с низким лбом и глубоко посаженными, маленькими глазками. Им обоим была не по душе ее явная любовь к нему. Это несколько принижало ее в их глазах, и оба испытывали особенную потребность снять чувство неловкости общей беседой. Что касается Филдинга, то он, рассказав очень кратко о своем побеге из французского плена, больше не знал, о чем еще говорить, поэтому сидел молча и, улыбаясь, поглаживал под столом Лорино колено.
Вот когда пригодился Саттон. Его главным достоинством парламентария было умение долго и непринужденно говорить на любую тему, разглагольствуя о прописных истинах с откровенным и доброжелательным видом. Он без всякой натуги мог наизусть цитировать законопроекты и выступления других членов парламента. Разумеется, он защищал интересы флота как в Палате общин, так и за ее стенами всякий раз, как кто-то осмеливался выступить против них.
Затем Лора Филдинг, прекрасно понимавшая как недостатки своего мужа, так и чувства ее поклонников, попыталась оживить вянущий разговор, обрушившись на главнокомандующего за его жестокое обхождение — как он обошелся с несчастным Альбертом Томкинсом, сыном ее знакомой из Валлетты, у которой будет разбито сердце, когда она узнает о том, что ее мальчика, «у которого волосы ниспадали такими кудрями почти что без щипцов для завивки», обрили, как каторжника. Сэр Фрэнсис хуже Аттилы, он медведь и грубый мужлан.
— Что вы, сударыня, — возразил Саттон. — Иногда он может быть чересчур строг, но что бы сталось с флотом, если бы все мичманы щеголяли шевелюрою, как у Авессалома, и развлекались, воруя в свободное время часы? Из-за первого им было бы опасно подниматься на мачты, а по второй причине флот оказался бы, увы, опозоренным. Как бы то ни было, сэр Фрэнсис способен на большую доброту, поразительное великодушие, снисходительность, достойную Юпитера. Ты помнишь моего кузена Камби, Джек?
— Камби с «Беллерофона», которому после Трафальгара дали чин капитана первого ранга?
— Совершенно верно. Ну так вот, сударыня, несколько лет тому назад, когда, еще до Кадиса, сэр Фрэнсис был назначен главнокомандующим, на флоте было много ропота и недовольства, а из Ла-Манша выходили суда с разболтанными и полумятежными командами. Тогда сэр Фрэнсис приказал отрядам морской пехоты на каждом линейном корабле в десять утра выстраиваться под звуки гимна, с ружьями «на караул», а остальная часть команды, тоже построенная, должна была со снятыми головными уборами есть глазами морскую пехоту. Он лично присутствовал на каждом построении, облачившись в парадный синий мундир с золотыми позументами. Это делалось для укрепления дисциплины, и результаты превзошли все ожидания. Помню, один унтер-офицер забыл снять шляпу, когда заиграл гимн. Сэр Фрэнсис приказал его хорошенько выпороть, и после этого случая уж никто не мешкал с обнажением головы. Но иногда, сударыня, молодые люди ведут себя легкомысленно, ибо, как сказал монах Бэкон, «на молодые плечи старые головы не поставишь», вот и моему кузену вздумалось сочинить сатиру на главнокомандующего и затеянную им церемонию.
— И он ее сочинил, обормот этакий, — отозвался Джек, улыбаясь при воспоминании о том событии.
— Чья-то услужливая рука передала копию этой сатиры адмиралу, пригласившему моего кузена на обед. Камби ни сном ни духом не ведал о том, что его ждет. По окончании трапезы адмирал неожиданно велел принести для него высокое кресло, заставил кузена сесть на него и прочесть свое сочинение присутствующим флаг-офицерам и капитанам первого ранга. Можете себе представить, как был огорошен бедный Камби. Но делать было нечего, и когда адмирал произнес суровым голосом: «А ну-ка читайте!» — он стал читать. Мне повторить, Джек?
— Ну конечно. Если только миссис Филдинг не станет возражать.
— Ни в коем случае, сэр, — отозвалась Лора. — Мне очень хочется послушать вас.
Пригубив из бокала вино, Саттон откинулся на спинку стула и, приняв вид проповедника, начал вещать будто с амвона:
— «Имеющие уши да слышат:
1. Сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий, сотворил себе кумира из синей с золотом материи, высота сего истукана была около пяти футов семи дюймов при ширине оного около двадцати дюймов. Он устанавливал его каждое утро в десять часов на шканцах „Королевы Шарлотты» на рейде Кадиса.
2. Затем сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий, послал за капитаном, офицерами, капелланом, матросами и солдатами морской пехоты, которые должны были присутствовать на освящении кумира, который установил сэр Фрэнсис Айвз, главнокомандующий.
3. Затем капитан, офицеры, капеллан, матросы и солдаты морской пехоты собрались вместе на освящение кумира, который установил сэр Фрэнсис Айвз; и они стояли перед кумиром, который установил сэр Фрэнсис Айвз.
4. Затем капитан воззвал: «Повелеваю вам, о офицеры, капеллан, матросы и солдаты морской пехоты, чтобы всякий раз, как вы услышите звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, снимать головные уборы и поклоняться синему с золотом кумиру, поставленному сэром Фрэнсисом Айвзом, главнокомандующим. Всякий, кто посмеет не снять оного и не поклониться кумиру, соберет на главу свою горящие уголья гнева».
5. С тех пор всякий раз, как люди слышали звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, они снимали головные уборы и принимались поклоняться синему с золотом кумиру, поставленному сэром Фрэнсисом Айвзом, главнокомандующим.
6. Но однажды утром, после указанного времени, некий офицер приблизился и обвинил благовоспитанного, но беспечного моряка.
7. Он отверз уста свои и обратился к сэру Фрэнсису Айвзу: «О главнокомандующий, да живи вечно!
8. Ты, о главнокомандующий, повелел, чтобы всякий, кто услышит звук горна, флейты, рожка, кларнета, барабана, дудки и любых других инструментов, снимал головной убор и поклонялся синему с золотом кумиру; тот же, кто не снимет головного убора и не станет поклоняться оному, будет поражен гневом твоим.
9. Существует некий моряк, которого ты возвел в чин унтер-офицера и назначил командовать грот-марсовыми. Этот человек, о главнокомандующий, согрешил в это утро: он не снял шляпы и не поклонился кумиру, который ты установил».
